Восточные

Забрался один тур на высокую гору. А чем выше туры забираются, тем лучше себя чувствуют. Увидел тура горный орел, сделал один круг, другой, камнем упал на него и начал клевать. Тур упал и разбился. Выпьем за то, чтобы как высоко бы мы ни поднимались в гору, никто нас не клевал и не заставлял падать.


Восточная философия говорит нам, что есть два вида реальности — внешняя и внутренняя, явная и неявная. Мы постигаем истинную ценность сущего, обратив взор и слух к внутреннему слиянию, к внутреннему пространству соз-нания, к этой Великой Пустоте, заполненной бесконечными превращениями формы внутреннего бытия. А потому за сокрытым можно увидеть потаенный образ прекрасного, в безмолвии и отсутствующем — высокую ценность. Мы можем увидеть скрытую красоту горстки земли, ложки воды, зеленого листка или камня, если обратимся к нашей творческой интуиции, просветленности, духовности. Так пожелаем себе узреть красоту сокрытого, красоту этого вечера и за предвосхищение радости бытия!


Во время одного кавказского застолья тамада произносит такой тост: «Я хочу поднять бокал вина за моего друга Гиви, и не потому, что у него одна квартира в Тбилиси, а другая — в Кутаиси, мы и сами не под открытым небом живем. И даже не потому, что у него одна жена в Тбилиси, другая в Кутаиси и очень хорошая знакомая в Москве. Мы тоже небезгрешны. Я хочу выпить за моего друга Гиви, по-тому что 25 лет он был секретарем нашей партийной орга-низации, будучи беспартийным». Я тоже хочу выпить за нашего друга N, и не потому, что у него одна квартира в Москве, другая — в Париже. Мы и сами с усами. И не потому, что у него две машины — «Мерседес» и «Нисан». Мы и сами не пешком ходим. И не потому, что он отхватил прямо-таки дворец под свой офис. А потому, что он настоящий друг. За твое драгоценное здоровье!


В жизни сей опьянение лучше всего,
Нежной гурии пение лучше всего,
Вольной мысли кипение лучше всего,
Всех запретов забвение лучше всего.


«Было царственное молчание южной бархатной ночи. Они сидели на уединенной скамейке. В этом уединении было что-то гордое, красивое, чистое. И это немое молчание ночи наполняло их сердца чувством возвышенного. Но рядом раздавались возбужденные, грубые и злые возгласы игроков, нарушая немое величие ночи, точно подчеркивая, что жизнь есть беспрерывное сплетение красоты и уродства и что счастье — в умении отыскать эту красоту». За умение видеть прекрасное в нашей грешной, суетливой жизни!


На Кавказе есть поверье: время, проведенное с гостями, не засчитывается в возраст. За дорогих гостей, которые сохраняют нашу молодость!


Был у хунзусского хана излюбленный способ казни. Он отправлял приговоренных на очень высокую гору и там оставлял их обнаженными на ночь. И полчаса не мог выдержать человек пытки холодом. И были два горца — два друга. Когда один из них стал жертвой хана и его раздели и повели на вершину, друг ему крикнул: «Крепись!» На горе, что напротив, он разжег костер. И надежда своим теплом согрела тело осужденного. Он вспомнил очаг друга, возле которого согревался не раз с бокалом вина в руках. С товарищем верным, что всю ночь не давал угаснуть костру и посылал ему тепло своего сердца, он простоял до утра, а утром был прощен ханом. Я поднимаю свой бокал за дружбу! Пусть она будет между нами мостом, соединяющим сердца!

Скопировано!